Отечественная война 1812 года и заграничные походы произвели сильнейшее воздействие на современников и оказали громадное влияние на ход развития русского общества. В числе непосредственных участников Отечественной войны 1812 г. оказались 115 будущих декабристов. Среди них как совсем юные офицеры, только накануне войны вступившие в службу, так и уже воевавшие против Наполеона в войнах 1805-1807 гг., прошедшие Аустерлиц, Фридланд и пережившие унижение Тильзита. Война 1812 г. породила огромное количество тематической литературы. О ней писали русские и французы, немцы и англичане. Особое место в воспоминаниях о «боях и походах двенадцатого года» занимают свидетельства декабристов. Именно в среде декабристов созрела мысль о необходимости создания истории борьбы с нашествием Наполеона. Одним из первых в России осознал необходимость иметь историю Отечественной войны Федор Николаевич Глинка – полковник русской армии, будущий декабрист, видный поэт и прозаик. Дневники, письма, воспоминания декабристов о событиях тех лет дают представление о личных качествах декабристов – горячих, храбрых, беззаветно любящих свое Отечество. Как очевидцы незабываемых событий, как воины, отстоявшие свою землю, они с горячей любовью к родине пишут о беспримерном героизме русского народа.

Виновник всех бедствий России – Наполеон

К началу 1812 г. отношения между Россией и Францией обострились. Начиная с конца 1811 г. русское правительство с минуты на минуту ожидало нападения, так как Наполеон не скрывал своих антирус­ских настроений, всячески обострял конфликт. Наполеон мечтал о мировом господстве и был уверен, что в новой войне Россия не сможет ему противостоять. В его распоряжении была огромная, хорошо вооруженная, с большим военным опытом армия под командованием бывалых военачальников. «Наполеон самовластно располагая силами Франции, Италии, Рейнского союза и поляками, вместе выставившими до полумиллиона войск, повел их на Россию», – так охарактеризовал нападение Наполеона на Россию декабрист М.А. Фонвизин¹. Наполеон собрал в свою «Великую армию» силы всей Европы: кроме французов, составлявших почти половину армии, здесь были итальянцы, голландцы, португальцы, швейцарцы, австрийцы, пруссаки, поляки и представители других народов. Численность русских войск на начало войны составляла около 240 тыс. человек, ее основными силами были русские солдаты, преимущественно из крепостных крестьян.

10 мая 1812 г., за месяц до начала войны, будущий декабрист Ф.Н. Глинка записывает в дневнике: «…Война эта должна быть необыкновенна и ужасна. Наполеон, разгромив большую часть Европы, стоит, как туча, и хмурится над Неманом. Он подобен бурной реке, надменной тысячью поглощенных источников; грудь русская есть плотина, удерживающая стремление, – прорвется – и наводнение будет неслыханно! … Ужели бедствия нашествий повторятся в дни наши?.. Ужели покорение? Нет! Русские не выдадут земли своей! Если недостанет воинов, то всяк из нас будет одной рукой водить соху, а другою сражаться за Отечество!»²

Перед вторжением в Россию, стоя у ее границ, Наполеон заявил: «Меньше чем через два месяца Россия запросит мира»³.  В своем воззвании к армии 11 июня 1812 г. он не скрывал планов превращения страны в колонию, захвата ресурсов и рынков сбыта, порабощения русского народа и установления своего мирового господства: «мир, который мы заключим, будет прочен, и обеспечение уничтожит пятидесятилетнее гордое и неуместное влияние России на дела Европы»⁴. Форсирование Немана началось в тот же день, 11 (23) июня в 10 часов вечера. Три роты легкой пехоты армии Наполеона на лодках переправились через Неман. Граница России была нарушена. В начале кампании Наполеон самоуверенно заявлял, что не пройдет и месяца, как они будут в Москве. Шестисоттысячная армия Наполеона, не знавшая поражений, теснила русские войска, продвигаясь по земле Отчизны, опустошая ее и выжигая все на своем пути.

Готовясь к борьбе с Наполеоном, прогрессивно настроенное русское дворянство в порыве патриотизма поступало в ряды действующей армии. Князь Трубецкой С.П., говоря про настроение, царившее в обществе, отмечал, что: «Виновником всех своих бедствий Россия признавала Наполеона»⁵. Как вспоминал впоследствии о чувствах русской молодежи накануне войны декабрист Сергей Волконский: «Поражение Аустерлицкое, поражение Фридляндское, Тильзитский мир, надменность французских послов в Петербурге, пассивный вид императора Александра перед политикой Наполеона I-го – были глубокие раны в сердце каждого русского. Мщение и мщение было единым чувством, пылающим у всех и каждого. Кто не делил это – и весьма мало их было, – почитался отверженным, презирался»⁶.

Декабрист Фонвизин М.А. объяснял влечение дворянской молодежи к военной службе так: «Две неудачные войны с Наполеоном и третья, угрожавшая в 1812 году независимости России, заставили молодых русских патриотов исключительно посвятить себя военному званию на защиту отечества. Дворянство, патриотически сочувствуя упадку нашей военной славы в войнах с Франциею 1805 и 1807 годов и предвидя скорый разрыв с нею, спешило вступать в ряды войска, готового встретить Наполеона. Все порядочные и образованные дворяне, презирая гражданскую службу, шли в одну военную; молодые тайные и действительные статские советники с радостью переходили в армию подполковниками и майорами перед 1812 годом»⁷.

А.Н. Муравьев – видный деятель раннего периода движения декабристов, инициатор создания «Союза Спасения» вспоминал: «Наступил знаменитый 1812 год. Ожидалась война с французами, и не только с одними ими, но и со всею Европою… Умы во всей России, особенно же в обеих столицах, были в высшей степени взволнованы и возбуждены; сердца всех военных пламенели встретиться и сразиться с неприятелем. Дух патриотизма… сам собою воспылал. Ненависть к французам и к иностранцам вообще развилась во всей силе… Трудно описать, в каком все были одушевлении и восторге и как пламенно было стремление к войне не одних только офицеров, но и солдат. Всем хотелось отомстить за Аустерлиц, Фридланд и за неудачи, которыми мы в прошедших войнах постыжены были”⁸.

Здесь, России у дверей

Отступавшие под натиском Наполеоновских войск русские армии соединились под Смоленском. В жестоких боях за город в первых числах августа 1812 г. сражалось много будущих декабристов, в их числе М.С. Лунин, М.Ф. Орлов, Ф.Н. Глинка, А.В. Ентальцев, М.А. Фонвизин и др. Многие из них были награждены орденами за проявленные мужество и храбрость. Двадцатилетний Федор Глинка – один из тех, кто был участником битвы за Смоленск. Он посвятил Смоленску несколько военных песен. В его стихах «Военная песнь, написанная во время приближения неприятеля к Смоленской губернии» есть строки:

 

Теперь ли нам дремать в покое,

России верные сыны?!…

Скуем в мечи серпы и плуги:

На бой теперь – иль никогда!⁹

 

А в его «Солдатской песне» есть такие слова:

Вспомним, братцы, россов славу

И пойдем врагов разить!…

Под смоленскими стенами,

Здесь, России у дверей,

Стать и биться нам с врагами!¹⁰

 

Оборона Смоленска была очень тяжелой для его защитников, враг значительно превосходил их силой войск. Наполеон потерял в атаках 20 тыс. человек, но город взять не смог. Тогда он приказал его зажечь. В «Письмах русского офицера», рассказывая о сражении за Смоленск, Глинка ярко и эмоционально передает детали боя. «Я видел ужаснейшую картину – я был свидетелем гибели Смоленска… 4 числа неприятель устремился к Смоленску и встречен, под стенами его, горстью неустрашимых Россиян. 5 числа, с ранней зари до позднего вечера, 12 часов продолжалось сражение перед стенами, на стенах и за стенами Смоленска. Русские не уступали ни на шаг места; дрались как львы. Французы, или, лучше сказать, поляки, в бешеном исступлении лезли на стены, ломились в ворота, бросались на валы и в бесчисленных рядах теснились около города по ту сторону Днепра. Наконец, утомленный противоборствием наших, Наполеон приказал жечь город, которого никак не мог взять грудью. Злодеи тотчас исполнили приказ изверга. Тучи бомб, гранат и чиненных ядер полетели на дома, башни, магазины, церкви. И дома, церкви и башни обнялись пламенем – и все, что может гореть, – запылало!.. Опламененные окрестности, густой разноцветный дым, багровые зори, треск лопающихся бомб, гром пушек, кипящая ружейная пальба, стук барабанов, вопль старцев, стоны жен и детей, целый народ, падающий на колени с воздетыми к небу руками: вот что представлялось нашим глазам, что поражало слух и что раздирало сердце!.. Толпы жителей бежали из огня, полки русские шли в огонь… В глубокие сумерки вынесли из города икону смоленской божьей матери. Унылый звон колоколов, сливаясь с треском распадающихся зданий и громом сражений, сопровождал печальное шествие это. Блеск пожаров освещал его. Между тем черно-багровое облако дыма засело над городом, и ночь присоединила темноту к мраку и ужас к ужасу. Смятение людей было так велико, что многие выбегали полунагими и матери теряли детей своих. Казаки вывозили на седлах младенцев из мест, где свирепствовал ад. Наполеон отдал приказ, чтоб Смоленск взят был непременно 5 числа; однако ж русские отстояли его грудью, и 5 числа город не был взят» ¹¹. Утром 6 августа, по приказу главнокомандующего, русские войска оставили Смоленск, представлявший собой груду пепла.

Скуем в мечи серпы и плуги

Наполеон, рассчитывавший встретить в России только сопротивление армии, в действительности столкнулся с национально-освободительным движением. Чем дальше в глубь России продвигались французские войска, грабя население, отбирая у крестьян продукты и разоряя жилища, тем сильнее становилось сопротивление народа, вставшего на защиту Родины. Крестьяне организовывали отряды самообороны и вели с неприятелем настоящую партизанскую войну.

«Война 1812 года пробудила народ русский к жизни и составляет важный период в его политическом существовании, – отмечал декабрист Якушкин И.Д., – Все распоряжения и усилия правительства были бы недостаточны, чтобы изгнать вторгшихся в Россию галлов и с ними двунадесять языцы, если бы народ по-прежнему остался в оцепенении. Не по распоряжению начальства жители при приближении французов удалялись в леса и болота, оставляя свои жилища на сожжение. Не по распоряжению начальства выступило все народонаселение Москвы вместе с армией из древней столицы. По рязанской дороге, направо и налево, поле было покрыто пестрой толпой, и мне теперь еще помнятся слова шедшего около меня солдата: «Ну славу Богу, вся Россия в поход пошла!»» ¹²

Впервые о том, что война начинает приобретать народный характер, Ф.Н. Глинка записал в дневнике еще до битвы за Смоленск: «Солдаты будут драться ужасно! Поселяне готовы сделать то же. Только и говорят о поголовном наборе, о всеобщем восстании. «Повели, государь! Все до одного идем!» Дух пробуждается, души готовы. Народ просит воли, чтоб не потерять вольности. Но война народная слишком нова для нас. Кажется, еще боятся развязать руки. До сих пор нет ни одной прокламации, дозволяющей сбираться, вооружаться и действовать, где, как и кому можно. «Дозволят – и мы, поселяне, готовы в подкрепу воинам. Знаем места, можем вредить, засядем в лесах, будем держаться – и удерживать; станем сражаться – и отражать!..» ¹³

17 августа в дневнике Глинки появляется запись, что война уже давно обрела народный характер: «Война народная час от часу является в новом блеске. Кажется, что сгорающие села возжигают огонь мщения в жителях. Тысячи поселян, укрываясь в леса и превратив серп и косу в оборонительные оружия, без искусства, одним мужеством отражают злодеев. Даже женщины сражаются!.. Всякий раз, когда, идя с солдатами во время ночных переходов, завожу с ними разговор или слушаю их, разговаривающих, то во всех поступках их замечаю ревностное и пламенное желание стать и сражаться! Горящие окрестности, разоряемые церкви, поруганная святыня и стон жителей с неизъяснимой силой действуют на души их. О! Как добры и благочестивы солдаты русские!… Никто не умеет так оценить и помнить храбрости офицера, как они»¹⁴.

Михаил Фонвизин дополняет картину привлечения народных масс к вооруженной борьбе против захватчиков: «Русская армия, непобежденная, отступила к Москве. Все от начальников до простых солдат, были воодушевлены одним желанием: сразиться с французами под стенами древней столицы … началась жестокая убийственная народная война. Русские всех сословий, не жалея ни себя, ни своего достояния, готовы были на все пожертвования, чтобы только отразить врага»¹⁵.

Русский государственный и общественный деятель, ученый, декабрист Н.И. Тургенев также акцентирует внимание, что: «Завоеватель не нашел в России ни изменников, ни даже льстецов… На русской территории Наполеон встречал только врагов; часто даже отдельные лица оказывали ему блестящее сопротивление. В Смоленской губернии несколько дворян умерли смертью мучеников, сопротивляясь победителю. Знаменитый Растопчин сжег свою усадьбу и оставил там надпись, в которой французы могли прочесть, что такой же прием ожидает их всюду»¹⁶.

День Бородина

В Бородинском сражении участвовало 65 будущих декабристов. Все они геройски проявили себя в одной из величайших битв того времени, внеся свой вклад в спасение Отечества от захватчиков. Наполеон у Бородино имел 135 тыс. человек и 587 орудий. У Кутузова было около 120 тыс. человек, включая ополченцев, вооруженных в основном деревянными пиками, и 640 орудий. Воодушевление в русском войске было необыкновенное. Бородинское сражение началось 26 августа на рассвете, в 5-30 утра, когда свыше 100 французских орудий начали обстрел Семеновских (Багратионовых) флешей. Битва продолжалась более двенадцати часов.

А.Н. Муравьев во время Бородинской битвы состоял при главнокомандующем 1-й армии Барклае-де-Толли «во все продолжение сражения»¹⁷, исполняя обязанности его адъютанта. Спустя много лет он вспоминал: «… разительно было расположение духа обеих сторон: неприятель, возбуждаемый прокламациями своего вождя, разложил большие огни, упивался чем кто мог и кипел против нас яростью; наши же, напротив, также озлобленные на французов и готовые наказать их за нашествие на Отечество наше и разорение, ими причиняемое, воздерживались, однако, от излишества в пище и питье, которого было у нас много поблизости от Москвы, и молили бога о подкреплении их мужества и сил и благословении в предстоявшей отчаянной битве. Кн. Кутузов велел по нашим линиям пронести икону божией матери, спасенную войсками из Смоленска. Повсюду служили перед нею молебны… Я видел эту ужасную сечу, весь день присутствовал на ней, был действующим лицом, употребляем был Барклаем-де-Толли, при котором весь день находился, и, исполняя его приказания видел и убедился в том, что без помощи свыше невозможно было 110 000-му войску не только устоять, но и во многих местах дать победительный отпор разъяренному нападению 140 000-ной армии, такой, какова была неприятельская, предводительствуемая самим Наполеоном»¹⁸.

В «Письмах русского офицера» Ф.М. Глинка описал начало Бородинского сражения: «Застонала земля и пробудила спавших на ней воинов. Дрогнули поля, но сердца спокойны были. Так началось беспримерное Бородинское сражение 26 августа. Туча ядер, с визгом пролетавших над нашим шалашом, пробудила меня и товарищей. Вскакиваем, смотрим – густой туман лежит между нами и ими. Заря только что начинала зажигаться. Неприятель подвез несколько сот орудий и открыл целый ад. Бомбы и ядра сыплются градом. Треск и взрывы повсеместны… Большую часть этого ужасного дня проводил я то на главной   батарее, где находился Светлейший, то на дороге, где перевязывали раненых… Я видел это неимоверно жестокое сражение и ничего подобного в жизнь мою не видал, ни о чем подобном не слыхал и едва ли читывал. Я был под Аустерлицом, но то сражение в сравнении с этим – сшибка! Те, которые были под Прейсиш-Эйлау, делают почти такое же сравнение!»¹⁹

Благодаря подробным записям в дневниках, которые Глинка делал во время отдыха, в перерывах между сражениями, мы видим «это неимоверно жестокое» Бородинское сражение так, как его видел он: «… до 400 тысяч лучших воинов, на самом тесном, по их многочисленности, пространстве, почти, так сказать, толкаясь головами, дрались с неслыханным отчаянием: 2000 пушек гремели беспрерывно. Тяжко вздыхали окрестности – и земля, казалось, шаталась под бременем сражающихся. Французы метались с диким остервенением; русские стояли с неподвижностью твердейших стен. Одни стремились дорваться до вожделенного конца всем трудам и дальним походам, загрести сокровища, им обещанные, и насладиться всеми утехами жизни в древней знаменитой столице России; другие помнили, что заслоняют собой эту самую столицу – сердце России и мать городов. Оскорбленная вера, разоренные области, поруганные алтари и прахи отцов, обиженные в могилах, громко вопияли о мщении и мужестве.

Сердца русские внимали священному воплю сему, и мужество наших войск было неописанно. Они, казалось, дорожили каждым вершком земли и бились до смерти за каждый шаг. Многие батареи до десяти раз переходили из рук в руки. Сражение горело в глубокой долине и в разных местах, с огнем и громом, на высоты всходило. Густой дым заступил место тумана. Седые облака клубились над левым нашим крылом и заслоняли середину, между тем как на правом сияло полное солнце. И самое светило мало видало таких браней на земле с тех пор, как освещает ее. Сколько потоков крови! Сколько тысяч тел!

…Сражение не умолкало ни на минуту, и целый день продолжался беглый огонь из пушек. Бомбы, ядра и картечи летали здесь так густо, как обыкновенно летают пули; а сколько здесь пролетало пуль!.. Но это сражение неописанно: я сделал только абрис его… Русские устояли! …

…Какое ужасное сражение было под Бородином! Сами французы говорят, что они сделали 60 000 выстрелов из пушек и потеряли 40 генералов! Наша потеря также очень велика. Князь Багратион тяжело ранен. … Но в отечественной войне и люди – ничто! Кровь льется как вода: никто не щадит и не жалеет ее! Нет, друг мой! Ни берега Дуная и Рейна, ни поля Италии, ни пределы Германии давно, а может быть никогда еще, не видали столь жаркого, столь кровопролитного и столь ужасным громом пушек сопровожденного сражения! Одни только русские могли устоять: они сражались под отечественным небом и стояли на родной земле»²⁰.

По подсчетам современных историков, Наполеон потерял при Бородино свыше 58 тыс. человек, или свыше 43% всех французских сил, участвовавших в сражении, а русские войска – 44 тыс. человек убитыми и ранеными.

«Сколько знаменитых и славных генералов наших и отличных офицеров было убито и ранено в сей ужасной битве! …подробно о них упоминается в описаниях Бородинского сражения, в котором с 5 часов утра и до 9 вечера более 1000 орудий с обеих сторон ядрами, картечами и гранатами разносили смерть между сражающимися, не говоря уже о более 200 000 ружей и других оружий и штыков, со зверством необыкновенного исступления наносивших смерть на близком расстоянии и в рукопашном бою»²¹, – с горечью вспоминал А.Н. Муравьев павших в Бородинском сражении.

«Я бы спросил, что чувствовал Наполеон, когда после Бородинского сражения 40 тысяч трупов и раненых, стонущих и изнемогающих людей густо покрывало поле, по которому он ехал? – задавал вопрос В.Ф. Раевский, – А сколько тысяч семейств оплакивали преждевременную потерю отцов, детей, братьев, мужей, любовников, опору семейств, и все эти несчастья от произвола, от жажды владычества одного. По расчету самому точному, 3 миллиона в продолжение его владычества было конскриптов, которые погибли в войнах и походах. Почему человека, гражданина за убийство одного только такого же гражданина, женщину за убийство своего младенца наказывают смертию… а смерто-убийство массами называют победою?»²²

Итог противостояния Наполеона и Кутузова, французской и русской армии в Бородинском сражении:выбывших из строя русских генерала против 49 французских; офицеры – 211 убитых и 1180 раненых русских против 480 убитых и 1448 раненых французских. Наполеон в этой битве потерял лучшую часть своей армии, почти полностью истреблена французская пехота, но сражения он не выиграл. «Из пятидесяти сражений, мною данных, в битве под Москвой выказано наиболее доблести и одержан наименьший успех… Русские стяжали право быть непобедимыми»²³, – позднее признавал сам французский император.

Десятки будущих декабристов, отличившихся в сражениях 1812 г. и заграничного похода, были награждены многочисленными наградами не только российскими, но и иностранными. Многие были пожалованы золотыми шпагами с надписью «За храбрость».

Дети 1812 года

Знаменитая фраза «Мы были дети 1812 года» принадлежит М.И. Муравьеву-Апостолу. Девятнадцатилетним подпрапорщиком лейб-гвардии Семеновского полка он участвовал в Бородинском сражении. По решению «нижних чинов седьмой роты полка» награжден солдатским георгиевским крестом. В истории русской армии это редкий случай, свидетельствующий о большом уважении солдат к юному офицеру, проявившему в Бородинском сражении мужество и героизм. В составе Семёновского полка, в который Муравьев-Апостол вступил накануне начала Отечественной войны, он участвовал в боях под Тарутино, Малоярославцем, был участником заграничных походов. В Кульмском сражении ранен и за боевые заслуги награждён орденом Анны 4 ст.  Впоследствии, после возвращения из Сибири, Матвей Иванович отмечал, что Отечественная война стала одним из исходных моментов декабристского движения. В его записной книжке сохранилась заметка: «Каждый раз, когда я ухожу от настоящего и возвращаюсь к прошедшему, я нахожу в нем значительно больше теплоты. Разница в обоих моментах выражается одним словом – мы тогда «любили». Мы были дети 1812 года. Принести в жертву все, даже самую жизнь, ради любви к отечеству, было сердечным побуждением. Наши чувства были чужды эгоизма. Призываю Бога в свидетели этому»²⁴.

Его брат, будущий руководитель восстания Черниговского полка Сергей Муравьев-Апостол, в возрасте пятнадцати лет вступил в службу в корпус инженеров путей сообщения юнкером. Боевое крещение получил в боях под Витебском, в Бородинском сражении был в составе саперных войск. Под ураганным огнем непрерывно отбивал со своей ротой атаки французов, строя и защищая укрепления – редуты. В его послужном списке – бои под Тарутином, Малоярославцем, Вязьмой, Дорогобужем, Красным. Шестнадцати лет Сергей воевал в «летучем» армейском отряде генерал-адъютанта графа А.П. Ожаровского и за отвагу награжден золотой шпагой с надписью «За храбрость». Участвуя в европейском походе, Сергей сражался при Люцене, Бауцене, Кульме. В Париж вступил в чине капитана, с орденами на груди.

Будущий член Союза Спасения, Союза Благоденствия, руководитель Южного общества, автор «Русской Правды» Павел Пестель накануне войны с Наполеоном, 14 декабря 1811 г., вступил в военную службу в лейб-гвардии Литовский полк в чине прапорщика. Лучший выпускник Пажеского корпуса, он был выпущен первым по успехам с занесением имени на мраморную доску (его имя после 14 декабря 1825 г. по приказу Николая I стерто с доски почета). В Бородинском сражении девятнадцатилетний прапорщик Пестель тяжело ранен в левое бедро. Картечь раздробила кость и повредила сухожилие. За проявленный героизм был награжден золотой шпагой с надписью «За храбрость». Узнав, что Павел не убит, а ранен, обрадованный отец пишет ему: «Я был тронут до слез, когда граф Аракчеев рассказывал мне, что главнокомандующий кн. Кутузов дал тебе шпагу «за храбрость» на поле сражения. Этой наградой ты обязан твоим заслугам, а не протекции и милости. Вот, мой друг, как вся наша фамилия, то есть мой дед, мой отец и я, – мы все служили России – нашему отечеству. Ты едва вступил в свет, а уже имел счастье пролить кровь свою на защиту твоего отечества и получить награду, которая блистательным образом доказывает это… В настоящее время более, чем когда-либо, славно быть подданным России. Мы готовы истребить французскую армию, не выпустив ни одной живой души. Ты должен уже знать все подробности великих подвигов наших армий. Возблагодарим провидение и благословим превосходные войска и достойную уважения нацию, которые нам дадут мир и покой, избавив нас от чудовищ, которые нарушили их и заставили нас испытать все несчастья, какие только возможно»²⁵. Сам Павел Иванович в показаниях следственной комиссии так описывает свое ранение и участие в Отечественной войне 1812 г.: «По открытии компании 1812 года находился я во фронте при полку и был с полком в сражении при селе Бородине, где под самый уже вечер 26 августа ранен был жестоко ружейною пулею в ногу с раздроблением костей и повреждением жил, за что и получил золотую шпагу с надписью за храбрость. От сей раны пролежал я до мая месяца 1813 года и, не будучи еще вылечен, но имея рану открытую, из коей чрез весь 1813 год косточки выходили, отправился я к армии графа Витгенштейна, к коему назначен был в адъютанты. При нем находился я всю компанию 1813 и 1814 годов и во всех был сражениях, где он сам находился. За Лейпцигское сражение получил я орден святого Владимира четвертой степени с бантом, а за все предшествовавшие дела 1813 года, в коих находился после перемирия, был произведен за отличие в поручики. За компанию 1814 года получил орден святыя Анны 2-го класса»²⁶.

Фонвизин Михаил Александрович военную службу начал в пятнадцать лет. В августе 1805 г. в составе Измайловского полка шестнадцатилетним юношей получил боевое крещение при Аустерлице. За отличие награжден орденом Анны 4-й степени. Накануне Отечественной войны, 19 февраля 1812 г., Фонвизин назначен адъютантом А.П. Ермолова. Уже 14 июня он участвует в боях и разбивает французский авангард Себастиани. Под Смоленском, опрокинув со стрелками неприятельскую кавалерию, Михаил Фонвизин получил пулевое ранение в левую ногу. Рана напоминала о себе всю последующую жизнь. За Смоленск он награжден орденом Владимира 4 ст. с бантом, за Бородино получает третий орден – Анны 2 степени. Из Тарутинского лагеря Фонвизин послан Кутузовым командиром казачьего партизанского отряда на Боровскую дорогу, заслужив славу как «один из самых отважных офицеров»²⁷. За Малоярославец, где «завязалось жаркое сражение в самом городе, который шесть раз переходил из рук в руки»²⁸, Фонвизина награждают золотой шпагой с надписью «За храбрость». В заграничных походах 1813 г. он был в авангардных боях и участвовал во всех крупных битвах. В сражении под Дрезденом дрался под проливным дождем «с утра до вечера 3 дня… Под Фонвизином убито 5 лошадей»²⁹. 5 декабря 1813 г. Фонвизин произведен в полковники и вскоре назначен командиром 4-го егерского полка. В сражении при Бар-сюр-Об ранен в шею, что, вероятно, послужило причиной его плена. «После шести недель плена возвратился я к своим… Я был взят в сражении при Бар-сюр-Об 27-го февраля и послан за 140 лье от Парижа в Оверн, где и содержался… Знаю, что сам государь жалел о моем несчастии и даже предлагал Наполеону меня разменять, но он не согласился», – описывал происшедшее с ним Фонвизин в письме к родителям³⁰. В Бретани, куда был отправлен пленный Фонвизин, находилось несколько тысяч пленных русских и австрийцев. Узнав от местных жителей, среди которых было много роялистов, что Наполеон проигрывает, Фонвизин решается поднять белое знамя Бурбонов, предварительно уговорив на это всех русских пленных и австрийских рядовых. Им удается завладеть арсеналом, обезоружить караулы и, став хозяевами города, объявить его на военном положении. Когда к городу подошел французский конно-егерский полк, спешивший на подкрепление к армии Наполеона, Михаил Фонвизин согласился его пропустить, но разоруженным. После освобождения из плена, в Париже, Фонвизин «был представлен Людовику XVIII-му, был осыпан его ласками»³¹.

Владимиру Раевскому, будущему «первому декабристу», было семнадцать лет, когда 27 мая 1812 г. он в чине прапорщика вступил в военную службу в 23-ю артиллерийскую бригаду. Готовясь к офицерскому экзамену, он вместе с лучшим другом Гаврилой Батеньковым мечтал о благе России, о том, чтобы умереть за настоящее дело, о крестьянской свободе. Спустя много десятилетий, находясь в ссылке в Сибири, Владимир Федосеевич, как непосредственный участник событий и очевидец разгрома и гибели французской армии, в статье «О войне 1812 года» даст нелицеприятную характеристику Наполеону, опишет свой боевой путь, события, в которых участвовал. «Мы, или вернее все, вступали в бой с охотою и ожесточением против этого нового Аттилы. О собственных чувствах я скажу только одно: если я слышал вдали гул пушечных выстрелов, тогда я был не свой от нетерпения, и так бы и перелетел туда… Полковник это знал и потому, где нужно было послать отдельно офицера с орудиями, он посылал меня. Под Бородином я откомандирован был с двумя орудиями на «Горки». Под Вязьмою также я действовал отдельно, после Вязьмы – 4 орудия на большую Московскую дорогу. По которой преследовали корпус Даву… Конечно, я получил за Бородино золотую шпагу с надписью «За храбрость» в чине прапорщика; Анненскую – за Вязьму, чин подпоручика – за 22 сентября и поручика за авангардные дела. Тогда награды не давались так щедро, как теперь. Но я искал сражений не для наград только, я чувствовал какое-то влечение к опасностям и ненависть к тирану, который осмелился вступить в наши границы, на нашу родную землю. От Вязьмы началась погибель или мор несчастных, которых этот тиран завел в Россию, в Москву… Не только деревень, домов уже по всей дороге до Смоленска не было – одна зола и трубы печей кое-где стояли. … Направо и налево от дороги сидели и валялись кучи умерших и умирающих французов, немцев, поляков, итальянцев и даже испанцев… Наполеон, это чудовище, бич человечества, бросил армию, дорогой сказал несколько ласкательных слов легковерным полякам и ускакал в Париж. Там кончилась война. Эта страшная драма, где принесено в жертву для потехи зверских наклонностей и театральной славы одного чудовища более 500 тысяч неповинных жертв»³².

Девятнадцатилетним вступил в мае 1812 г. в службу в 13-ю артиллерийскую бригаду Г.С. Батеньков. Он отличился в кампаниях 1813-1814 гг., принимал участие в освобождении Варшавы и Кракова, был во многих сражениях и награжден орденом Владимира 4-й степени с бантом. «21 октября 1813 года во время вылазки неприятеля из крепостей Виттенберга и Магдебурга чрез расторопливость свою спас и доставил по армии артиллерийские снаряды, будучи между неприятельскими войсками, за что награжден чином поручика». 30 января 1814 года «при местечке Монмирале, прикрывая отступление корпуса, в действительном сражении был, где получил штыками 10-ть ран и взят был в плен и находился там до 10 февраля»³³.

Иван Якушкин поступил на службу в лейб-гвардии Семеновский полк подпрапорщиком в 1811 г.. За Бородинское сражение девятнадцатилетний Якушкин был награждён знаком военного ордена Георгия. В августе 1813 года за отличие в сражении под Кульмом – орденом Анны 4 ст. и Кульмским железным крестом за храбрость. Участник Кульмского сражения Н.Н. Муравьев-Карский пишет в своих воспоминаниях: «Никогда не видел я чего-либо подобного тому, как батальон этот пошел на неприятеля. Небольшая колонна двинулась скорым маршем в ногу. На лице каждого выражалось желание скорее столкнуться с французами. Они отбили орудие, …но лишились всех своих командиров, кроме прапорщика И.Д. Якушкина. Который остался батальонным командиром»³⁴.

Федор Глинка начал службу в 1803 г. прапорщиком в Апшеронском пехотном полку. В 1805 его назначили адъютантом к генералу Милорадовичу М.А., с которым Глинка прошел по дорогам войны 1805-1807 гг. с Наполеоном.  24 октября 1805 в битве при Браунау Глинка едва не погиб. При Аустерлице, в составе Апшеронского полка, часто «доставшего победу концом своего штыка», ходил в штыковой бой. Как адъютанту Милорадовича, Федору Николаевичу приходилось бывать на многих участках боевых действий бригады, находясь в арьергарде, прикрывая отступавшие войска. Он был свидетелем того, как каждый день участвовавшие в перестрелке с неприятелем, часто бывшие голодными, по два дня и более без хлеба, героически дрались русские солдаты, как они шли на французские штыки и опрокидывали неприятеля. Отечественная война 1812 г. застала Глинку в Смоленском имении Сутоки. Получив от Милорадовича личный вызов на службу, он покидает поместье, присоединяется к отступающей русской армии, становится участником героической обороны Смоленска, величайшего сражения при Бородино и трагического оставления Москвы. Милорадовича Глинка нашел в Тарутинском лагере и был зачислен его адъютантом: «Он узнал меня, пригласил в службу; и я уже в службе – тем же чином, каким служил перед отставкой и каким оставлен, то есть поручиком и имею честь находиться в авангарде, о котором теперь гремит слава по всей армии»³⁵. 16 декабря Ф.Н. Глинка сделал следующую запись: «В начале октября был я несколько сот верст за Москвою, в Рязани, в Касимове, на берегах Оки. В ноябре дрались мы уже на границах Белоруссии, а 16 декабря пишу тебе из Вильны. Такими исполинскими шагами шло войско наше к победам и славе!.. Но сколько неслыханных, невообразимых трудов перенесло войско! Сколько вытерпел друг твой!»³⁶ За боевые заслуги Глинка награжден золотой шпагой с надписью «За храбрость», русскими орденами, бриллиантовым перстнем от прусского короля и прусским орденом «За военные заслуги».

Василий Львович Давыдов, девятнадцатилетний поручик лейб-гвардии Гусарского полка, встретил войну под Витебском, отличившись в ряде сражений, участвовал в арьергардных боях, сдерживал натиск противника при отступлении от Смоленска. Перед Бородинским сражением Василий Давыдов назначен адъютантом главнокомандующего II армии П.И. Багратиона. За отличие в Бородинском сражении, точность исполнения поручений награжден орденом Владимира 4-й степени с бантом. После гибели Багратиона, которую Василий Давыдов тяжело переживал, он возвращается в лейб-гвардии Гусарский полк и в его составе участвует в сражениях. За сражение при Малоярославце награжден золотой саблей с надписью «За храбрость». Во время заграничных походов Давыдов участвует в сражениях при Люцене, Бауцене. В битве при Кульме получил штыковое ранение в бок, но через месяц вернулся в полк. В октябре 1813 г., накануне Лейпцигского сражения, Василий в схватке с французским кирасиром был дважды ранен пикой в ногу и взят в плен. Его единоутробный брат, герой Отечественной войны 1812 года Раевский Николай Николаевич пишет об этом к матери: «… брат Василий был легко ранен, и поскольку лошадь под ним была убита, он был взят в плен»³⁷. Спустя несколько дней Василий Давыдов был освобожден союзными войсками. Восстановившись после ранений, в 1814 г. участвует в наступательных боях на французской территории. В марте штабс-ротмистр Давыдов вошел в Париж. За боевые заслуги и отличие имел награды – орден Св. Анны 2-й степени, королевский прусский орден «За достоинство».

В военную службу Михаил Орлов вступил 5 июля 1805 г. в Кавалергардский полк. Участвовал в войнах с Наполеоном, начиная с 1805 г., получал награды и повышение в чинах. Особенно отличился в Отечественной войне 1812 г., проявив храбрость и находчивость в ряде сражений. В ночь с 13 на 14 июня 1812 г. Александр I предпринимает последнюю попытку предотвратить войну и посылает к Наполеону генерал-адъютанта А.Д. Балашева. Орлов М.Ф. участвует в этой миссии с секретным заданием разведывательного характера: ему «поручено было тайно высмотреть состояние французских войск и разведать о духе их»³⁸. По возвращении посланный «к Наполеону для переговоров» Орлов «привез известие, что французская армия претерпевает нужду, особливо в коннице»³⁹. За выполнение этого задания в тылу французской армии Александр I зачислил его в свою свиту; давал ответственные поручения. Орлов участвовал в сражении под Смоленском, в Бородинской битве, за отличие при взятии г. Вереи 29 сентября 1812 г. награжден орденом Георгия 4-й степени. В 1813 г. во главе партизанского отряда Орлов участвовал в войне за независимость Германии. Были кровопролитные битвы при Люцене, Бауцене, Лейпциге, награды за подвиги и повышения в званиях. В 1814 г. М.Ф. Орлов исполнял должность флигель-адъютанта при Александре I. Участвуя во взятии Парижа, он получил от императора ответственное военно-дипломатическое задание: после финального сражения у стен Парижа заключить договор о сдаче столицы Французской империи. 30 марта Орлов заключил перемирие с Францией, подписал Акт капитуляции Парижа, спас город от полного уничтожения. В награду 26-летний Михаил Орлов был произведен в генерал-майоры. Вернувшись в Россию из заграничных походов, он составил на имя царя петицию об уничтожении крепостного права, под которой подписались многие сановники.

Михаил Лунин поступает на службу шестнадцати лет в 1803 г. В кампании 1805-1807 гг. он участвовал почти во всех сражениях, получив боевое крещение под Аустерлицем. В первые грозные дни 1812 г., когда Кавалергардский полк вместе с армией отступал, не соприкасаясь с противником, к Смоленску, Лунин задумался о самопожертвовании. Как вспоминал Н.Н. Муравьев: «Он постоянно что-то писал, и однажды прочел мне заготовленное им к главнокомандующему письмо, в котором, изъявляя желание принести себя в жертву отечеству, просил, чтобы его послали парламентером к Наполеону с тем, чтобы, подавая бумаги императору французов, всадить ему в бок кинжал, который у него на этот предмет хранился под изголовьем. Лунин точно бы сделал это, если бы его послали»⁴⁰. Убийство Наполеона, по его мнению, являлось спасением от тирана, из-за которого были все бедствия, обрушившиеся на Россию. 4-6 августа 1812 г. Лунин участвовал в боях под Смоленском. Очень переживал неудачи русской армии. Как вспоминал в своих «Записках» Муравьев, Михаил Лунин принимал участие в сражении с неприятелем даже тогда, когда кавалергарды находились в резерве. Так состоялась неожиданная встреча Муравьева с возвращавшимся из дела Луниным. «Он был одет в своем белом кавалергардском колете и каске; в руках держал он штуцер; слуга же нес за ним ружье. Поздоровавшись, я спросил его, где он был? «В сражении», — коротко отвечал он. «Что там делал?» «Стрелял и двух убил». Он в самом деле был в стрелках и стрелял, как рядовой. Кто знает отчаянную голову Лунина, тот ему поверит»⁴¹, — рассказывает Муравьев.  Михаил Лунин участвует в Бородинском сражении, сначала у Семеновских флешей, а затем у батареи Раевского, где кавалергарды обратили в бегство французскую кавалерию. Под ним была убита лошадь, на самом Лунине — ни царапины. За это сражение Лунин «пожалован золотою шпагою с надписью «За храбрость»»⁴².

Князь Сергей Трубецкой начал отечественную войну двадцати двух лет в чине подпоручика. Принимал участие в сражениях под Бородино, Тарутино, Малым Ярославцем, Люценом, Бауценом, Кульмом. За боевые заслуги награжден орденами. По свидетельству декабриста Якушкина И.Д., Трубецкой в сражениях отличался неустрашимостью, хладнокровием и военным мастерством: «Под Бородиным он простоял 14 часов под ядрами и картечью с таким же спокойствием, с каким он сидит, играя в шахматы. …Под Кульмом две роты 3-го батальона Семеновского полка, не имевшие в сумках ни одного патрона, были посланы под начальством капитана Пущина, но с одним холодным оружием и громким «ура» прогнать французов, стрелявших из опушки леса. Трубецкой, находившийся при одной из рот, несмотря на свистящие пули, шел спокойно впереди солдат, размахивая шпагой над своей головой»⁴³. 4 октября 1813 г. под Лейпцигом Сергей Трубецкой получил ранение, но поле боя не оставил. В Россию был отправлен только в декабре.

О попытке шестнадцатилетнего Никиты Муравьева убежать из дома в действующую армию рассказали его младший брат Александр и А.Н. Муравьев. Никита ежедневно просил у матушки дозволения поступить в военную службу. Но так как у него в детстве было слабое здоровье, то матушка, боясь лишений военного похода, разрешения не давала. «Он был тогда юношею лет 16-ти, проживал в Москве с матерью своею… Пылая желанием защитить свое Отечество принятием личного участия в войне, он решился явиться к главнокомандующему Кутузову и просить у него службы. Избрав для сего единственное к достижению своего намерения [средство], он достал карту России и по неопытности имел при себе особую записку, на которой находились имена французских маршалов и корпусов их; снабдив себя этими сведениями, он тайно, ночью ушел из дому и пошел по направлению к Можайску. На дороге перехватили его крестьяне, боявшиеся шпионов, и, связав его, повезли в свой земской суд. Сколько Никита не объявлял о себе и своем положении, они ничему внять не хотели: его связанного повезли в Москву к главнокомандующему столицею жестокосердному графу Растопчину»⁴⁴. Генерал-губернатор граф Растопчин «призывает его, подвергает его допросу. Удивленный таким патриотизмом в столь молодых годах, он отсылает его к матери, поздравляя ее, что у нее есть сын, воодушевленный столь благородными и столь возвышенными чувствами… Блестящее образование, полученное моим братом, позволило ему быть выпущенным в качестве офицера в Главный штаб. Он проделал с отличием походы 1813, 1814, 1815 годов»⁴⁵. В армию он всё-таки попал, в 1813 г.. Прошёл прапорщиком по военным маршрутам 1813-1814 гг., сражался при Лейпциге и Дрездене, Гамбурге, был награжден орденом Анны 4 ст., орденом Владимира 4 ст. Находясь в армии, 17-летний Никита Муравьев писал матушке: «…Я чувствовал в себе все то время род ожесточения и бесчувственности. Товарищи мои, делавшие уже много компаний, удивлялись тому хладнокровию, с которым проходил чрез трупов, устлавших лейпцигские поля»⁴⁶.

Василию Норову, девятнадцатилетнему прапорщику, впервые суждено было отличиться под Красным. Он сообщает родителям: «Сегодня али завтра надеюсь, что удастся мне с своими Егерями потягаться с Французами. Уже я видел их удаль, но где им стоять против штыков наших. Так будьте уверены, что естли мы много потеряли, то французам всем лечь на земли нашей. …Вы знаете, Маминька, долг наш Отечеству. Знаете и нас, что мы постыдились бы быть в пажах, когда и честь и долг велят сражаться. И мы друг перед другом показываем, что мы русские и воспитаны в честных и благородных правилах. Надежда наша Бог. Он нам и покровитель. Так нечего нам страшиться, а только помышлять, как быть полезными Отечеству. …О себе же скажу вам, что восхищен всем, что каждый день вижу. Наконец я в своем месте и чувствую себя способным быть полезну Отечеству. Живу я нельзя лучше в походе, очень здесь весело – военная музыка и гром орудий рассеивают всякую печаль. Прошу вашего благословления и с оным готов ежеминутно лететь в сражение»⁴⁷. Последним сражением этой войны стало для Норова знаменитое Кульмское сражение, которое явилось поворотным пунктом в ходе кампании 1813 г., закончившейся освобождением Германии от наполеоновского ига. Но победа досталась дорогой ценой: свыше 3000 убитыми и ранеными потеряла российская гвардия. Тяжело был ранен и Василий Норов. 17 сентября 1813 из Праги он пишет родителям: «Не скрою от вас, что я ранен пулею в ляжку в сражении 17-го августа под Теплицем, не скрою вам, что рана не легкая. …Я с своей стороны благодарю от всего сердца Господа Бога, во-первых, что дал нам в сей день победу, что я успел заслужить внимание моих начальников и любовь товарищей и солдат, особливо сих последних, кои сами не щадили своей жизни, чтоб вынести меня живого из французских рядов. Особенно лестно мне было получить всеобщую похвалу от всего полка. За Бауценское дело получил я орден Св. Владимира 4 степени и вновь представлен к награждению за последнее дело. …Почитаю себя щастливым, что пролил кровь за Отечество и сделал довольно для своей чести, которая мне всего дороже»⁴⁸.

Бриген Александр Федорович на службу вступил шестнадцатилетним в лейб-гвардии Измайловский полк 14 декабря 1808 г.. С начала Отечественной войны, от Вильны до Бородинского сражения, двадцатилетний Александр Бриген находился при императорской главной квартире в качестве офицера связи от Измайловского полка. В Бородинском сражении был контужен в грудь, а за «отличную храбрость» награждён золотой шпагой с надписью «За храбрость». Оправившись от контузии, возвращается в армию. В заграничном походе принимает участие в боях при Люцене, Бауцене, Пирне, Кульме. В этих боях один за другим выбывали старшие командиры, но младшие офицеры продолжали сражаться, выполняя свой долг. В Кульмском сражении Измайловский полк понес настолько большие потери, что к концу боя невредимыми остались всего три офицера. В этом бою Александр Бриген тоже был ранен, получил пулевое ранение в голову. За «отличную храбрость» в этой битве он был награждён орденом Владимира 4 ст. с бантом и знаком прусского Железного креста (Кульмским крестом). Поправившись после ранения, Бриген вернулся в строй. Войну закончил в Париже в чине поручика. Как участник изгнания наполеоновских войск из России, Александр Бриген был награжден медалью в память войны 1812 года. Он настолько дорожил этой наградой, что по возвращении из ссылки обратился к правительству с просьбой вернуть ему медаль.

Семнадцатилетний Павел Пущин в военную службу вступил 4 ноября 1802 г. в лейб-гвардии Семеновский полк. В Аустерлицком сражении, когда союзные русско-австрийские войска потерпели поражение от французов, двадцатилетний подпоручик Пущин во главе взвода ходил в знаменитую штыковую атаку семеновцев, открывшую русским войскам путь к благополучному отходу, за что был награжден орденом Анны 4-ой степени. Во время Бородинской битвы был командиром мужественно сражавшейся роты, солдаты которой неоднократно бросались в рукопашную и несли большие потери под перекрестным огнем французов. За Бородино Пущин награжден орденом Владимира 4-й степени с бантом. Пройдя с боями до границы и перейдя ее, он получает в командование батальон и звание полковника. В войне за освобождение Германии сражается при Люцене, Бауцене, Лейпциге. За участие в битве под Кульмом Пущину вручена золотая шпага с надписью «За храбрость». Он также награжден Прусским королем «Железным Крестом». 18 марта 1814 г. участвует в битве за Париж. В 33 года Пущин стал генерал-майором.

Девятнадцатилетний Александр Николаевич Муравьев – участник Отечественной войны 1812 года с первых дней и до взятия союзниками Парижа. Его послужной список богат названиями населённых мест России и Европы, в освобождении которых он участвовал, воинскими званиями от подпоручика до капитана; наградами отечественными и иностранными. Муравьев вместе с русскими войсками отходил к Смоленску. «Хотя армия наша отступала в чрезвычайном порядке, но у всех на душе лежало тяжкое чувство, что французы более и более проникают в Отечество наше, что особенно между офицерами производило страшный ропот… но при всем этом порядок повсюду сохранялся неизменный»⁴⁹, — так отзывался о тех днях Муравьев в своих записках. После сражения под Смоленском он находился в арьергарде под командованием генерала П.П. Коновницына, участвовал во многих боевых действиях против французов и 26 августа был в сражении при Бородине. В этом бою он состоял при главнокомандующем 1-й армии Барклае-де-Толли, а потому находился в самом центре русской позиции, в гуще сражения. За мужество награжден орденом св. Анны 3-го класса. Участвовал в атаке при Тарутине, под Малым Ярославцем, в бою при взятии Вязьмы. Наградой отважному офицеру стали золотая шпага с надписью “За храбрость” и более высокий чин поручика.

Во время Бородинской битвы, когда Михаила Николаевича Муравьева тяжело ранило, ему еще не было шестнадцати лет. Его брат Александр оставил свои воспоминания об этих драматичных событиях: «…находясь при Беннигсене, на батарее Раевского, где был огонь ужасный, лошадь его убило ядром в правое плечо, ядро вылетело сквозь лошадь и задело ему левую ногу, с которой вершка на четыре в длину сорвало на ляжке мясо, не раздробив, однако, кости, бросило на землю, о которую он ударился головой и лишился на время памяти. Беннигсен, говорят, посмотрел на него и сказал: «Жаль, это был хороший офицер!» – и собирался ехать далее, но в это самое время Михаил пришел в себя и, увидя Беннигсена, сказал ему: «Генерал, прикажите меня унести». Беннигсен сейчас приказал отнести на перевязочный пункт»⁵⁰. В Москве французский хирург осмотрел рану Михаила и «нашел ее уже зараженною антоновым огнем, почему он срезал всю уже почерневшую кожу, сделал в ране крест-накрест два глубоких прореза и перевязал ее. После этой перевязки, сопряженной с ужасной болью, у брата сделался сильный жар, так что я опасался за жизнь его»⁵¹. За Бородино Муравьев М.Н. был награждён орденом святого Владимира 4-й степени с бантом.

Князь Сергей Волконский в действительную военную службу вступает в чине поручика в Кавалергардский полк 28 декабря 1805 г. В 1806-1807 гг. принимает участие в войнах с Наполеоном. За сражение под Пултуском награжден орденом Владимира 4-й степени с бантом. В битве при Прейсиш-Эйлау, продолжавшейся два дня, в первый же день сражения Сергей Волконский был ранен в бок и отправлен в Тильзит. За это сражение награжден специально учрежденным золотым знаком. За мужество, проявленное в сражении под Фридляндом, награжден золотой шпагой с надписью «За храбрость». С 1810 по 1812 гг. он участвует в русско-турецкой кампании, где служит адъютантом у М.И. Кутузова, главнокомандующего Молдавской армией. С сентября 1811 г. Волконский – флигель-адъютант императора. В 1812 г. при нападении Наполеона на Россию Сергей Волконский находился в свите Александра I, но уже в июле получил приказ отправиться в качестве дежурного штаб-офицера в распоряжение генерала Ф.Ф. Винценгероде – командира «летучего» отряда. В сожженной и разрушенной Москве, когда летучий отряд был разделен на несколько партизанских, Волконский назначен командиром одного из них. Участие в «летучих отрядах» принесло 22-летнему Волконскому звание полковника. Сергей Волконский участвовал в 16 крупнейших сражениях, получил восемь наград. За боевые действия под Калишем, Люценом и Денневицем 24-летний Сергей получает чин генерал-майора. Стремительное продвижение по служебной лестнице, многочисленные награды красноречиво свидетельствуют о храбрости, которую он проявлял на полях сражений. Волконский С.Г. участвовал в 58 сражениях и к 25 годам сделал блистательную служебную карьеру, «ибо из чина ротмистра гвардейского немного свыше двух лет я был уже генералом с лентой и весь увешенный крестами»⁵².

Ты, как мученик, горела, Белокаменная!

Декабристы в записках, воспоминаниях описывают чувства, которые им пришлось пережить, оставляя Москву на разграбление неприятелю. Жители, не ожидавшие, что Москва будет «французу отдана», оставляли столицу в спешке, бросив дома, ломившиеся от съестных припасов, выпивки и ценностей, которых хватило бы французской армии, чтобы прокормиться в течении полугода, заново одеться. Но страшный пожар за несколько дней истребил все эти огромные средства. Первой и главной добычей французов в Москве стал алкоголь. Гвардия ящиками продавала шампанское из московских подвалов армейским частям, которые остались в пригороде. За время пребывания в Москве с 14 сентября по 19 октября французская армия практически спилась, утратив свой боевой дух. Покидая Москву, московский генерал-губернатор Фёдор Ростопчин отдал приказ полицейским поджечь город. Москва в то время считалась огромным городом, однако была преимущественно деревянной. Пожарные команды ушли вместе со всеми из города, пожар никто не тушил, поэтому в пепел превратились 6,5 из 9 тыс. московских домов.

Впоследствии Волконский С.Г. вспоминал об этих событиях: «Но должен сказать, что общий дух армии не пал даже тогда, как известно стало, что Москву передаем без защиты неприятелю. Всякий постигал, что защищать Москву на Воробьевых горах – это было подвергнуть полному поражению армию, что великая жертва, приносимая благу отечества, необходима. Грозный день отступления за Москву настал, и наш отряд также прошел через Москву… Кровь кипела во мне, когда я проходил через Москву… Помню, что билось сердце за Москву, но билось также надеждою, что Россия не в одной Москве и что с ожидаемыми подкреплениями, с твердостью духа армии и простого народа русского отомстим сторицею французам, которых каждый шаг во внутрь России отделял от всех их запасов и подкреплений»⁵³.

«Начиналась жестокая народная война, – пишет Фонвизин М.А. – Русские всех сословий, не жалея ни себя, ни своего достояния, готовы были на все пожертвования, чтобы только отразить врага…

Первая ночь, проведенная Наполеоном в Кремлевском дворце, озарилась страшным пожаром, который заставил его выехать из города и поселиться в Петровском дворце…

Французы первое время грабежом жили в изобилии, но скоро начали терпеть нужду, принуждены были посылать партии фуражиров за съестными припасами в окрестности столицы, и немногие из этих партий возвращались. Народная война была в полном разгаре, и подмосковные крестьяне, укрывшись с семействами и имуществом в лесах, вооружившись кто чем мог, день ото дня становились смелее: не только они убивали одиноких французов, но истребляли большие партии французов. По всем дорогам, ведущим в Москву, наши партизаны… беспрестанно являясь, возбуждали смелость сельских жителей, которые отважно нападали на значительные французские отряды, на артиллерийские парки и всячески истребляли неприятеля…»⁵⁴

А.Н. Муравьев в воспоминаниях «Что видел, чувствовал и слышал» рассказывает о том, чему был свидетелем: «Французы, фуражируя по деревням, производили неслыханные в нашем веке жестокости: они мучали беззащитных крестьян, баб и девок, насильничали их, вставляли им во все отверстия сальные свечи и вещи, терзали их, наругавшись ими; оскверняли церкви и раздражали народ до такой степени, что и им при удобных случаях не было пощады. Их привязывали к дереву и стреляли в них в цель, бросали живых в колодец и живых зарывали в землю, говорили, что грех умерщвлять, пускай-де умирают своею смертию. Люди сделались хуже лютых зверей и губили друг друга с неслыханной жестокостью. Народная война под Москвою со всеми своими ужасами ежедневно усиливалась и разгоралась и дошла до такой степени, что неприятель ежедневно терял множество убитыми и пленными»⁵⁵.

О том, что война стала народной, пишет декабрист В.Ф. Раевский: «…1812 года была народная война со всеми ужасами и варварством. …Из церквей наших войска Наполеона делали конюшни, образа кололи и топили ими. Смоленск, Вязьму, Дорогобуж сожгли французы. Из деревень большой дороги крестьяне убежали, угоняя скот, забирая с собою все имущество при проходе казаки поджигали пустые села. Об Москве не говорю. Пребывание французов там описано очевидцами, конечно. Верно и отчетливо. Народ русский зверски рассчитался за пожары, насилие, убийства, свою веру»⁵⁶.

Кто с мечом придет…

Наполеон, войдя в Москву, надеялся заключить мир с Александром I и приобрести спокойные зимние квартиры для своей армии. Но пожар, оставивший его армию без продовольствия, и народная война помешали его планам. Кутузов, отступив от Москвы и став лагерем у села Тарутино, получал обильное продовольствие из хлебородных губерний, усилился свежими силами, повысив численность войска с 85 до 120 тыс. человек, и сумел навязать Наполеону весь дальнейший ход кампании. Разгром французов стал делом времени.

Летом 1812 г. русскую границу пересекли более 600 тыс. человек, а вот покинуть Россию смогло только от 20 до 28 тыс.

О том, во что превратились отступающие французские войска, как погибала «великая армия», написано много, декабристы также оставили яркие воспоминания об этом. «В самых диких лесах Америки, в области каннибалов, едва ли можно видеть такие ужасы, какие представляются здесь ежедневно глазам нашим, – писал другу Глинка Ф.Н. – До какой степени достигает остервенение человека! Нет! Голод. Как бы ни был он велик, не может оправдать такого зверства. Один из наших проповедников недавно назвал французов обесчеловечившимся народом… Положим голод принуждает их искать пищи в навозных кучах, есть кошек, собак и лошадей; но может ли он принудить пожирать подобных себе. Они ни мало не содрагаясь и с великим хладнокровием рассуждают о вкусе конского и человеческого мяса! Зато как они гибнут: как мухи в самую позднюю осень! …У мертвых лица ужасно обезображены. Злость, отчаяние, бешенство и прочие дикие страсти глубоко запечатлелись на них. Видно, что сии люди погибали в минуты исступления, со скрежетом зубов и пеною на устах. На сих лицах не успело водвориться и спокойствие смерти. Те, которые не совсем еще обезумели, беспрестанно просят есть; а накорми их досыта теплым кушаньем – умирают! Но большая часть из них совсем обезумели; бродят, как слепые… Перед рассветом страшный вой и стоны разбудили меня. Под нами и над нами множество голосов, на всех почти европейских языках, вопили, жаловались или изрыгали проклятие на Наполеона! Тут были раненые, полузамерзшие и сумасшедшие. Иной кричал: «Помогите! Помогите! Кровь льется из моих ран! Меня стеснили!.. У меня оторвали руку!» «Постойте! Удержитесь! Я еще не умер, а вы меня едите!» – кричал другой. В самом деле, они с голоду кусали друг друга»⁵⁷.

С 14 по 17 ноября у деревни Студёнка, на берегу Березины, по мостам, построенным по приказу Наполеона, Россию покинул Наполеон и самые организованные и боеспособные части французов, включая Старую и Молодую гвардии. Судьба тех 40-45 тыс. французов, что задержались на восточном берегу Березины и не перешли реку, была поистине ужасна. Утром на господствующие высоты вышла русская артиллерия и открыла огонь. Обессилевшие, голодные, замерзшие французы в панике бросились к мостам, началась всеобщая свалка. Переправившиеся первыми подожгли мосты. Еще не замерзшая река стала могилой для десятков тысяч французов. «У Студенца же и Веселова мосты – один подломился от сильного натиска в беспорядке бросившихся на него французов, и тысячи жертв потонули в Березине; а другой мост был ранее сожжен, и на другой день возле переправы болотистый берег Березины представлял самое страшное зрелище: в неглубоких местах реки и на болотистом ее берегу завязли тысячи изнуренных французов – женщин, детей, лошадей, пушек, повозок, сплошь покрывавших пространство более квадратной версты. Вся эта нестройная сплошная масса замерзла от наступившего сильного холода: в ней не осталось ни одного живого существа»⁵⁸.

Отечественная война 1812 г. закончилась полным разгромом наполеоновской армии. Авангард русских войск перешел через Неман и вступил в пределы Пруссии. Среди офицеров, участвовавших в заграничных походах 1813–1814 гг., были будущие декабристы, которые воспринимали борьбу с Наполеоном как освободительную миссию, как помощь движению порабощенных народов Западной Европы в борьбе за национальную независимость. Многие из них отличились в боях, получили повышение по службе и были награждены боевыми наградами, в том числе иностранными. Якушкин И.Д. выразил то, что чувствовали все: «Россия была спасена, но для императора Александра этого было мало; он двинулся за границу с своим войском для освобождения народов от общего их притеснителя. Прусский народ, втоптанный в грязь Наполеоном, первый отозвался на великодушное призвание императора Александра; все восстало и вооружилось. В 13-м году император Александр перестал быть царем русским и обратился в императора Европы» ⁵⁹.

Капитуляция Парижа

Союзные войска антинаполеоновской коалиции вошли во Францию и 31 марта 1814 г. вступили в Париж. «Потомство, конечно, не захочет поверить, чтоб целая столица не прежде могла узнать о приближении 200 000 армии неприятельской, как послышав гром пушек у ворот и гром барабанов на всех улицах своих! – отмечал Ф.Н. Глинка. – Следуя закоренелой привычке обольщать и обманывать народ, правительство разгласило накануне, что к стенам Парижа подходила какая-то отбившаяся от армии колонна (une colonne egaree), которую парижане могли истребить в один миг; но следующий день обнаружил ложь. С высоты Монмартра увидели приближение 200 000! Союзники вели пехоту свою по всем дорогам во множестве; многочисленная конница их покрывала все поля; 600 пушек гремели на холмах! 12 часов продолжался бой. Но когда уже все, кроме чести, потеряно было, когда король (Иосиф) бежал, сокровища увезли; когда победоносные армии союзников, как темные тучи, шли прямо на Париж, когда все сердца цепенели под шумом военной грозы, и все ожидали падения громов и гибели народа – вдруг какая-то непостижимая сила остановила союзников у самых ворот столицы! Воины великодушные, после столь дальних походов, столь тяжких трудов и столь кровопролитных битв, достигли наконец столь вожделенной цели, и – о верх благородства и чести! – они не употребили во зло победы своей. Великие государи, управлявшие сердцами войск, пеклись о целости столицы французской, как будто о родном своем городе. Пример великодушия неслыханный до наших времен! История изумит потомство, представя великое событие это в настоящем виде его. Ночь 30 марта (по новейшему исчислению), долженствовавшая быть свидетельницею великих пожаров, бесчисленных убийств и страшного разлития крови, сделалась, напротив, свидетельницей торжества, единственного в летописях мира, – торжества великодушия над мщением, добродетели над пороком!»⁶⁰

Будущий декабрист Орлов М.Ф. участвовал в переговорах, составлении Акта о капитуляции Парижа и его подписании. 18 марта 1814 г. Александр I сказал ему: «Ступайте, я даю вам право остановить огонь везде, где вы сочтете нужным. И для того, чтобы предупредить и отвратить все бедствия, облекаю вас властью, не подвергаясь никакой ответственности. Прекращать самые решительные атаки, даже обещающие полную победу. Париж, лишенный своих рассеянных защитников и своего великого мужа, не будет в состоянии противиться»⁶¹.

19 марта, рано утром, после переговоров с маршалом Мармоном, полковниками Фавье и Дюсисом, акт капитуляции был подписан, и Орлов М.Ф. явился с ним в главную квартиру. «Сам я прошел прямо к государю, который принял меня лежа в постели: «Ну, – сказал он мне, – что вы привезли нового?»

«Вот капитуляция Парижа», – отвечал я.

Император взял ее и прочел, сложив бумагу и положив под подушку, сказал: «Поцелуйте меня; поздравляю вас, что вы соединили имя ваше с этим великим происшествием»⁶².

Под впечатлением от происшедших событий Орлов М.Ф.  изложил свой взгляд на главные причины заката наполеоновской эпохи в мемуарах «Капитуляция Парижа», где отмечал: «Наполеон, сказавший в Вильне генералу Балашову, что он ходит на войну как на охоту и может ежегодно тратить по 300 000 человек, не имел в империи своей двух Парижей, чтобы ставить их на карту и проиграть»⁶³, и «под знаменами нашими возрастало древо общего возрождения».⁶⁴

Народные силы, вставшие на защиту Отечества,  их любовь к ней, воля, мужество, военное искусство одержали верх над «Великой армией» Наполеона, приведя его империю к крушению. 19 марта 1814 г. союзные войска вступили в Париж. В конце марта 1814 г. в Париже собралась чуть ли не половина будущих декабристов.

В «Воспоминаниях русского офицера» Лорер Н.И. описывает, как после капитуляции Парижа: «… смотрел, как снимали бронзовую статую великого человека, Наполеона. Вот вам и слава и надежда на благодарность толпы! Его статую тащили, так же тащили и его самого союзные комиссары в изгнание на остров Эльбу. Здесь я припомнил себе слова офицера Генерального штаба: «Что ему была за охота идти на Оршу?» Не пойди он на нашу матушку-Россию, великий памятник его стоял бы еще долго; но ему тесно было в Европе, испытай же теперь тесноту на острове Эльбе».⁶⁵

Дух преобразования

Сильнейшими впечатлениями, вынесенными декабристами из войны 1812-1815 гг. с наполеоновскими войсками были патриотизм, любовь к Родине и героизм русского солдата. Война свела лучших представителей дворянства с русским народом, сделала их свидетелями мужественной народной борьбы с захватчиками, подвигов народного ополчения и партизанского движения. Будущие декабристы в воспоминаниях писали о «народной войне» 1812 года, признавая, что главным участником войны с Наполеоном и спасителем России является народ.

Александр Бестужев-Марлинский, находясь в заточении в Петропавловской крепости, в письме к Николаю I, критикуя тогдашний государственный строй, объяснял ход свободомыслия в России: «Наполеон вторгся в Россию, и тогда-то народ русский впервые ощутил свою силу, тогда-то пробудилось во всех сердцах чувство независимости, сперва политической, а впоследствии и народной. Вот начало свободомыслия в России. Правительство само произнесло слово: «Свобода, освобождение». Само рассевало сочинение о злоупотреблении неограниченной власти Наполеона… Еще война длилась, когда ратники, возвратясь в домы, первые разнесли ропот в классе народа. «Мы проливали кровь, говорили они, а нас опять заставляют потеть на барщине. Мы избавили родину от тирана, а нас вновь тиранят господа». Войска от генералов до солдат, пришедших назад, только и толковали: «Как хорошо в чужих землях». Сравнение со своим, естественно, произвело вопрос: почему же не так у нас?»⁶⁶

Тургенев Н.И., ярый противник крепостного права, еще находясь в побежденном Париже, записал в своем дневнике: «Русская армия отличилась перед всеми прочими не только храбростью, но и лучшим поведением. Теперь французы в восхищении от наших офицеров. Теперь возвратятся в Россию много таких русских, которые видели, что без рабства может существовать гражданский порядок и могут процветать царства»⁶⁷.

Так же думал Волконский С.Г., написавший в «Записках»: «Надо сказать при этом, что вообще все, что  мы хоть мельком видели в 13 и 14 годах в Европе, вообще взрастало во всей молодежи чувство, что Россия в общественном и внутренне политическом быте весьма отстала и во многих вродило мысль поближе познакомиться с ней»⁶⁸.

Трубецкой С.П. впоследствии во время следствия над декабристами объяснит: «Нападение Наполеона на Россию в 1812 году, возбудило в русских любовь к Отечеству в самой высокой степени; счастливое окончание сей войны, беспримерная слава, … блеск, коим покрылось оружие российское, заставило всех русских гордиться своим именем, а во всех имевших счастие участвовать в военных подвигах поселило удостоверение, что и каждый из них полезен своему Отечеству»⁶⁹.

П.И. Пестель, отвечая на вопросы следственной комиссии по делу декабристов, дал характеристику времени: «Происшествия 1812, 13, 14 и 15 годов,  равно как и предшествовавших и последовавших времен, показали сколько престолов низверженных, столько других постановленных, сколько царств уничтоженных, столько новых учрежденных, столько царей изгнанных, столько возвратившихся или призванных и столько опять изгнанных, столько переворотов произведенных, что все сии происшествия ознакомили умы с революциями, с возможностями и удобностями оные производить. К тому же имеет каждый век свою отличительную черту. Нынешний ознаменовывается революционными мыслями. От одного конца Европы до другого видно везде одно и тоже, от Португалии до России, не исключая ни единого государства, даже Англии и Турции, сих двух противоположностей… Дух преобразования заставляет, так сказать, везде умы клокотать. Вот причины, полагаю я, которые породили революционные мысли и правила и укоренили оные в умах»⁷⁰.

Такие же выводы делает Фонвизин М.А.: «…славное изгнание из России до того непобедимого императора французов и истребление его несметных полчищ, – последовавшие потом компании 1813 и 1814 годов и взятие Парижа, в которых наша армия принимала такое деятельное участие, – все это необыкновенно возвысило дух наших войск и особенно молодых офицеров. В продолжение двухлетней тревожной боевой жизни, среди беспрестанных опасностей они привыкли к сильным ощущениям, которые для смелых делаются почти потребностью»⁷¹.

Народ надеялся в награду за подвиги получить свободу, но был обманут в этих ожиданиях и оставался в крепостном рабстве, возвращаясь с войны в кабалу к помещикам. Во время заграничных походов декабристы видели в европейских странах положение простого народа, не знающего крепостного права, с более высоким уровнем просвещения, гражданских свобод, и неизбежно сравнивали его с русскими общественными порядками. Это заставило будущих декабристов задуматься над тяжелым, бесправным положением народа, по-новому взглянуть на свою роль в защите Родины, глубже почувствовать ответственность за ее судьбу. Декабристы указывали, что Отечественная война 1812 г. и заграничные походы были одной из причин, повлиявших на формирование их мировоззрения, а нахождение в Париже напоминало им, что именно здесь произошла революция, в результате которой народ сверг монархическую власть.

 

 

Литература и источники

 

1. Фонвизин М.А. Сочинения и письма: [В 2 т.] / [Подгот. С.В. Хитомирской, С.В. Мироненко; Авт. предисл. М.В. Нечкина, С.Ф. Коваль]. – Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1979-1982. – Т.2. – С.158.
2. Глинка Ф.Н. Письма русского офицера / Федор Глинка; [Сост., текстол. подгот., примеч. и послесл. С. Серкова]. – М.: Воениздат, 1987. – С.5.
3. Коленкур А. Мемуары: Поход Наполеона в Россию. – М., 1943. – С.78.
4. Там же. – С.86.
5. Трубецкой С.П. Материалы о жизни и революционной деятельности / [Подгот., вступ. ст., с 3-69, В.П. Павловой]. – Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1983. – С.231.
6. Волконский С.Г. Записки. – Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1991. – С.186-187.
7. Фонвизин М.А. Сочинения… – Т.2. – С.181.
8. Муравьев А.Н. Сочинения и письма. Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во. 1986. – С.83-84.
9. Глинка Ф.Н. Военная песнь, написанная во время приближения неприятеля к Смоленской губернии // Декабристы. Избранные сочинения в 2 т. – Т.1. – М.: Правда, 1987, – С.128.
10. Глинка Ф.Н. Солдатская песнь, сочиненная и петая во время соединения войск у города Смоленска в июле 1812 года. // Там же. – С.128-129.
11. Глинка Ф.Н. Письма… – С.9-10.
12. Якушкин И.Д. Записки. // Записки, статьи, письма декабриста И.Д. Якушкина. СПб.: Наука, 2007. – С.7.
13. Глинка Ф.Н. Письма… – С.8-9.
14. Там же. – С.13-14.
15. Фонвизин М.А. Сочинения… – Т.2. – С.165.
16. Тургенев Н.И. Кампания 1812 года. // России двинулись сыны. Записки об Отечественной войне 1812 года ее участников и очевидцев. Современник. М., 1988. – С.302
17. Муравьев А.Н. Там же. – С.109.
18. Муравьев А.Н. Там же. – С.110.
19. Глинка Ф.Н. Письма… – С.19.
20. Там же. – С.20-21.
21. Муравьев А.Н. Там же. – С.114.
22. Раевский В.Ф. О войне 1812 года. 1864 г. // Раевский В.Ф. Материалы о жизни и революционной деятельности. Т.2. Материалы судебного процесса и документы о жизни и деятельности в Сибири. Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1983. – С.343.
23. Бескровный Л.Г. Бородинское сражение. М.: Моск. рабочий, 1971. – С.71.
24. Якушкин В.Е. Матвей Иванович Муравьев-Апостол // Декабристы в воспоминаниях современников. М.: МГУ, 1988. – С.107.
25. И.Б. Пестель – сыну. – 5.11. // Красный архив, 1926, т. 3(16), – С.173.
26. Пестель П.И. Из показаний // Произведения декабристов. Том 2. Южное общество. М., Юрайт, 2019, – С.123.
27. Богданович М.И. История Отечественной войны 1812 г., Т.2, СПб., 1859, – С.378.
28. Фонвизин М.А. Сочинения… – Т.2. – С.167.
29. Муромцев М.М. Воспоминания. // Русский архив, 1890, №1, – С.374.
30. Фонвизин М.А. Сочинения… – Т.1. – С.99.
31. Францева М.Д. Михаил Александрович Фонвизин. // Русская старина, 1885, №11. – С.284-285.
32. Раевский В.Ф. Там же. – С.341-342.
33. Батеньков Г.С. Сочинения и письма. Т.2. Сочинения. Письма (1856-1863). Иркутск: Иркутский музей декабристов: ООО Артиздат, 2015, – С.155.
34. Муравьев-Карский Н.Н. Воспоминания. // Русский Архив, 1885, кн.3, – С.29.
35. Глинка Ф.Н. Письма… – С.30.
36. Там же. – С.45.
37. Личные письма генерала Н.Н. Раевского. Н.Н. Раевский – Е.А. Константиновой, 8 октября 1813 г. // 1812-1814. Секретная переписка генерала П.И. Багратиона. Личные письма генерала Н.Н. Раевского. Записки генерала М.С. Воронцова. Дневники офицеров русской армии. Из собрания Государственного Исторического музея. М.: Терра. 1992, – С.241.
38. Муравьев А.Н. Там же. – С.91-92.
39. Муравьев-Карский Н.Н. Воспоминания. // Русский архив. 1885, №9, – С.77-78.
40. Записки Н.Н. Муравьева // Русский архив, 1885, – №10, – С.227.
41. Там же. – С.234.
42. ЦГВИА, ф.25, 1825, д.1, л.9 об. – Цит. по Окунь С.Б. Декабрист М.С. Лунин. – Л.: Изд-во ЛГУ, 1985, – С.18.
43. Якушкин И.Д. Четырнадцатое декабря // Записки, статьи, письма декабриста И.Д. Якушкина. СПб.: Наука. 2007, – С.156-157.
44. Муравьев А.Н. Там же. – С.116.
45. Муравьев А.М. Мой журнал. // Мемуары декабристов. Северное общество. – М., 1981. – С.127.
46. Муравьев Н.М. Сочинения и письма. Т.1. Письма (1813-1826). – С.83.
47. Норов В.С. Письмо Норову С.А., 10 октября 1812 г. // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII-XX вв.: Альманах. – М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 1996. – С.153-154. – [Т.] VII.
48. Норов В.С. Письмо Норовым С.А. и Т.М., 17 сентября 1813 г. Прага // Там же. – С.162-163. – [Т.] VII.
49. Муравьев А.Н. Там же. – С.99.
50. Там же – С.115.
51. Там же – С.115.
52. Волконский С.Г. Записки. Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1991. – С.304.
53. Там же. – С.207-208.
54. Фонвизин М.А. Сочинения… – Т.2. – С.165-166.
55. Муравьев А.Н. Там же. – С.123.
56. Раевский В.Ф. Там же. – С.343.
57. Глинка Ф.Н. Письма… – С.41-42.
58. Фонвизин М.А. Там же. – С.168.
59. Якушкин И.Д. Записки. Там же. – С.7.
60. Глинка Ф.Н. Письма… – С.256-257.
61. Орлов М.Ф. Капитуляция Парижа. // России двинулись сыны. – С.587.
62. Там же. – С.609.
63. Там же. – С.586.
64. Орлов М.Ф. Капитуляция Парижа. Политические сочинения. Письма. М., 1963, – С.63.
65. Лорер Н.И. Из воспоминаний русского офицера // Записки декабриста. – Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1984. – С.330.
66. Бестужев (Марлинский) А.А. Об историческом ходе свободомыслия в России (письмо Николаю I) // Произведение декабристов. Т.1. Северное Общество. М., Юрайт, 2019, – С.307.
67. Дневники Николая Ивановича Тургенева за 1811-1816гг. – СПб, 1913. – Т.2. – С.253.
68. Волконский С.Г. Записки. – Там же. – С.305.
69. Восстание декабристов. Т.1, – С.23.
70. Там же. – Т.4. – С.105.
71. Фонвизин М.А. Сочинения… – Т.2. – С.181-182.