Редактору:

Какая прелесть (АБ №29 «Карьера свободы»)!!! Какие вы молодцы!!!!

П., Пенсильвания

 

Редактору:

Спасибо за изумительно провокационные мысли (Т. Апраксина, «Когда построена стена…», АБ №29 «Карьера свободы») — в них вызов к новому восприятию, чтобы вести нас. Продолжайте находить лучшую свободу!

Это стена, которая будет строить отношения, а не быть преградой. Мечтаю увидеть её лично!

Р. Тиффани, штат Вашингтон

 

Редактору:

Стена — ФАНТАСТИЧЕСКАЯ! (Т. Апраксина, «Когда построена стена…», АБ №29 «Карьера свободы»)

Ник Пауэлл, Лондон

 

Редактору:

Стена — существо (Т.Апраксина, «Когда построена стена…», АБ №29 «карьера свободы»). Объект с душой и судьбой. Здорово.

Д., СПб

 

Редактору:

Я нахожу многое, что вызывает во мне резонанс, в медитативных мыслях о стене и стенах (Т. Апраксина, «Когда построена стена…», АБ №29 «Карьера свободы»). Но «Смена измерений, попеременный затвор: то снаружи, то внутри» — без твёрдой материальной коры земли, без алмазов из шахты или философских камней, материальных следов, вне времени / временных следов, в материале / следа мысли, в словах/ ища и находя, слушая и проводя линии графитом, линии тушью/ плоскость и глубина бумаги и намерение и значение.

Новое мышление приходит за линией, в которой оно бьётся.

Грег Дармс

 

Редактору:

Стена (Т. Апраксина, «Когда построена стена», АБ №29 «Карьера свободы») выглядит одновременно художественной и профессиональной — совершенно прелестной. Ворота смотрятся великолепно. Понятно, что этим можно гордиться.

Джим, Вашингтон

 

Редактору:

…Мне полюбился пассаж о свободе, нуждающейся в стене (Т. Апраксина, «Когда построена стена», АБ №29 «Карьера свободы») — это настолько верно для моего опыта!!! В своей жизни, хотя так трудно бывает защитить своё время и пространство стеной — мне приходится это делать, и семья и друзья научились с этим считаться. По крайней мере раз в неделю шабат даёт мне безопасное, надёжное пространство, которое все уважают…

Наоми, Калифорния

 

Редактору:

Прочитала блюзовый репортаж Джеймса Мантета «Большая страна Китай» (АБ №29 «Карьера свободы»). Прочитала на одном дыхании.

Сказать, что автор удивил и восхитил — не сказать ничего. Начну с того, к моему стыду надо в этом признаться, что до того, как прочла у Джеймса Мантета про русскую старую песню про Китай, я о ней не знала и ни разу не слышала. Так получилось. Преклоняюсь и с огромным уважением к автору хочу его поблагодарить: американец знает наши старинные русские песни лучше нас. Браво! У меня есть даже не подозрение, а уверенность, что наша молодежь тоже не знакома с этой песней.

Репортаж же написан настолько вкусно и поэтично, настолько все «разложено по полочкам», что не мог не заинтересовать, что же это за песня. Захотелось ее услышать. Спасибо, Джеймс, за песню. Я с ней познакомилась благодаря Вам. Мне она очень понравилась.

Елена

 

Редактору и автору:

Какие богатства — корабль, заполненный дарами из Китая и других дальних портов!.. Я поражаюсь и исполнению, и толкованию «Большой страны Китай» (Дж. Мантет, «Большая страна Китай», АБ №29 «карьера свободы»).

Борис Дралюк, Лос Анджелес

 

Редактору:

Сообщество, созданное «Апраксиным блюзом» — это то, что мы все должны искать и иметь. То, что оно выстояло в течение всех этих долгих лет, много говорит о том, чем оно является.

Анализ «Большой страны Китай» (Дж. Мантет, «Большая страна Китай», АБ №29 «Карьера свободы») — характерен как пример того внимания, которое Джеймс Мантет уделяет всему, что берется изучать. Одновременно многопланово и строго. То, что я мог бы расценивать как чистоту, с которой автор подходит ко всему.

Спасибо за статью Дармса о Дикинсон (Грег Дармс, «Определённые неопределённости: читая Эмили Дикинсон»). Случается, что у тех, кто находится за пределами академической системы, есть преданность и страсть, если вовсе не одержимость (и здесь это не в плохом смысле), заставляющие их открывать для себя вещи, которые могут быть упущены учёными. Поскольку часть моей работы заключалась в обязанностях библиотекаря редких книг, я могу сказать, что лучшие образцы были созданы отдельными людьми, любителями, которые следовали своим увлечениям.

Роберт Бакай, Миддлбери, Вермонт

 

Редактору:

Спасибо большое за продолжение серии очерков-жизнеописаний и переводов итальянских поэтов XX в. Узнал с удовольствием о неизвестных мне ранее А. Дзандзотто («Но воскресает май», АБ №29 «Карьера свободы»), А. Мерини («Жизнь в две тысячи снов», АБ №28 «Рифы конфликта»), Д. Турольдо («Из книги Д.М. Турольдо «Последние песни», АБ №27 «Вектор перевода») и других, которых любезно представляют на страницах вашего журнала Ю. Свенцицкая и Л. Черняков. Убеждаешься, что каждый поэт — это целый мир. Турольдо — монах, Мерини воспевает любовь… А Дзандзотто остаётся для меня загадочной фигурой. Его стихи, представленные в номере, говорят о природе, сезонах, памяти о голосе девочки, о каких-то роковых чувствах, вызванных вроде осознанием тяжести, столкновения между светлыми и темными закономерностями личной жизни, мира, истории. В биографии Дзандзотто есть масса интересного: отец-художник, сотрудничество с Феллини… Нет ли у переводчиков желания показать произведения этих авторов более глубоко?

Л. Дмитриев

 

Редактору:

Потрясающая исследовательская глубина, богатство информации, благородство стиля изложения в статье Ольги Шиловой о декабристе Лунине («Карьера свободы», АБ №29 «Карьера свободы»). Какое счастье, что и сегодня существуют авторы с такими высокими критериями! Читая, не могла оторваться и только жалела, что у меня в руках журнал, а не толстый том.

Ю.В. Сергеева, Петербург

 

Редактору:

… Надо сказать, что… Лунин не очень разборчив в вопросах применения своей тяги к свободе (О. Шилова, «Карьера свободы», АБ №29 «Карьера свободы»), но любовь к медведям не заставляет его забыть о дворянской чести в острых ситуациях…

Алекс, Калифорния

 

Редактору:

Очень понравились в номере за 2019 г. (АБ №29 «Карьера свободы») яркие портреты незаурядных личностей. Особо благодарен Ольге Шиловой («Карьера свободы») за ее героя Михаила Лунина и Вагиду Рагимову («Из «Ста тысяч песен Миларепы»») за Миларепу. На первый взгляд антиподы, но оба вдохновляют. Об этих героях хочется сказать, как и о самом журнале: слава Богу, что они вне политики! Может показаться странным такое заявление в адрес Лунина — декабриста, но статья создает портрет не столько политика, сколько романтика, к которому именно так и надо относиться. Его сибирская ссылка — лишь часть великого полотна, где меньше значит то, что герой в жизни сделал, чем то, кем и каким он был. Да и с Миларепой: кто бы знал, к чему может привести решимость засесть в пещере! Но засесть с пониманием!!

Олег З.

 

Редактору:

Прекрасная, завидная миссия — переводить классические тексты духовного канона! Нам всем сейчас так нужна возможность опереться духом на что-то незыблемое, что не подводит, не увядает! Я восхищаюсь такими людьми, как Вагид Рагимов («Из «Ста тысяч песен Миларепы»», АБ №29 «Карьера свободы»), устоявшими перед соблазном актуализировать свой профиль и осовременить вкус. Благодаря им у нас есть возможность не превратиться в животных уже в этой жизни!

Спасибо В. Рагимову и Вашему журналу!

Виктория Ляпецкая и друзья.

 

Редактору:

Я очень рада, что Ваш журнал продолжает жить. Вы освещаете очень интересные для образованного человека темы. Где находите такого русскоговорящего читателя на просторах Северной Америки?

Я живу давно с Эмили Дикинсон (Грег Дармс, «Определённые неопределённости: читая Эмили Дикинсон», Владимир Веров, «Требуется колдовство», АБ №29 «Карьера свободы»). Думаю, что лучшая русская поэтесса Марина Цветаева была с ней незнакома, хотя в их поэзии много общего.

Миларепа — мое личное сокровище. Была удивлена, увидев что-то о нем в вашем журнале («Из «Ста тысяч песен Миларепы»»).

Надежда Овсянникова, штат Вашингтон

 

Редактору:

Владимир Веров, «Требуется колдовство» (АБ №29 «Карьера свободы»). Колдовство состоялось, загадки и тайны не разгаданы, лишь немного приоткрыты.

Елена

 

Редактору:

Идея Верова («Требуется колдовство», АБ №29 «Карьера свободы») об «интерпретации вербальных знаков посредством иного языка» и о «межсемиотической трансмутации» вместе с отсылкой к субъективному «собственному Я», которое говорит через «явно чуждый, внутренний импульс», кажется интересной странной смесью формализма (Якобсон), семиотики и своеобразной юнгианской версии феноменологии, примененной к акту перевода. Или, иными словами, смесь мысли структуралистов и постструктуралистов. Возможно, это прыжок в субъект и содержание, исходя из специфики и формы языка оригинала? Я рад видеть переводчиков таких иконокластов и герметиков-писателей, как Дикинсон (Целан мог бы вписаться в ту же категорию, а также, конечно, в другие), исследующих «трансформационные» методологии. И я просто мечтал бы увидеть, что у него получилось, «перевод» его переводов, чтобы сравнить их с оригиналами Дикинсон. (Я не жду, что редакция примется за такой проект — но это интересное предположение.)

Грег Дармс

 

Редактору:

Графика Никиты Ярыгина (АБ №29 «Карьера свободы») сразу останавливает на себе внимание — рука мастера чувствуется с первого взгляда!

С. З., СПб

 

Редактору:

Спасибо за новый номер журнала (АБ №29 «Карьера свободы»), я нашёл в нём много интересного для себя. Особенно привлекает в АБ неординарность примеров литературного анализа. В последнем номере я обратил внимание на статьи, посвящённые творчеству Эмили Дикинсон, а также на два эссе-предисловия издателя и художника Никиты Ярыгина. О них хотелось бы высказать своё впечатление. Замечательная находка — сопоставить взгляды американского автора Грега Дармса («Определённые неопределённости: читая Эмили Дикинсон») и русского Владимира Верова («Требуется колдовство: о переводе Эмили Дикинсон») на поэзию Дикинсон. (Возможно, другие читатели тоже обратили внимание на расхождение уже в постановке темы: один автор «читает» стихи Дикинсон, другой же «переводит».) Ещё одна находка — то, что оба автора тоже поэты, причём разных направлений. Их стихи я сумел отыскать в других источниках. Конечно, трактовка каждого из них не исчерпывает всех нюансов, но оба раскрывают что-то своё и этим помогают глубже понять творчество поэтессы. Дармс показывает интеллектуальную, даже, можно сказать, научную ориентацию её характера; Веров делает акцент на эмоциональном богатстве и ироничности. Так я для себя это понял.

Никита Ярыгин демонстрирует задатки стилиста в интеллектуально-ироническом ключе. Полагаю, он действительно способен хорошо чувствовать классиков. Его Катулл («Мой приятель Валера Катулл») выглядит просто нашим современником, понимающим товарищем по несчастью, какого я был бы рад встретить и раньше, и сейчас. Вольное обращение Ярыгина к Гёте («Правда как источник поэзии») тоже можно было бы считать преимуществом. Однако признаюсь, что нахожу его оценку Фауста и Маргариты ниже достоинства Гёте да и самого Ярыгина. Что заставило его считать Маргариту «жертвенным животным»? Разве во второй части «Фауста» не показано ясно, что не только сама она заслужила спасение, но и стала орудием спасения героя поэмы?! Да, Гёте как раз указывает на соблазн отнестись к её невинности рассчётливо. Не исключено, что и ему на определённом этапе становления рассчёт был не чужд. Но в итоге он принимает сторону равновесия. Ярыгин пишет с лёгкой насмешкой о безмятежности Гёте, но именно в резонансе с умиротворённостью Гёте, когда речь идёт о мемуарах немецкого классика, язык Ярыгина приобретает глубину и действенность. Герой «Фауста» — мерило того падшего мира, который сам Гёте сумел перерасти. И Ярыгину тоже было бы к лицу поступить так же.

Семён Лосев, США

 

Редактору:

Нахожу эссе А. Львова («История понятия мировоззрение», АБ №29 «Карьера свободы») во многом блистательным. Впечатляет масштабность общей линии. Несмотря на то, что автор воздерживается от комментариев, возникает достаточно чёткий образ человечества, променявшего свою славу на чечевицу — в данном случае философию на идеологию, как бы она ни называлась. А ведь, казалось бы, так просто избежать этого всеобщего огрубления, если не принимать очередную картину мира как разрушение, а скорее как дополнение — ни к чему не обязывающий, но всё-таки существующий взгляд. Вместо этого человек с его философскими лагерями рвётся к тотальной власти, пытаясь заглушить всё, с чем несогласен. Не слишком ли многого требуют от разума? Может быть, нет причин разочаровываться в нём или прибегать к искусственным рекламным построениям? Разум — не панацея, но может быть весьма полезной вещью при всей своей ограниченности и даже доставлять удовольствие, если им пользоваться по назначению. Есть всё-таки за что им дорожить, его любить. И подсознание тоже, вместо того, чтобы его бояться. Нетрудно также полюбить «зрелище» религии — не как истину в последней инстанции, а как ещё один инструмент поиска и философского диалога…

М.А., США