(письмо редактору «Апраксина блюза»)

В номере 26 «Апраксина блюза» опубликована статья Виктора Куллэ «Поэзия и смерть». Работа эта интересна во многих отношениях и, в первую очередь, тем, что в ней намечено несколько проблем философского плана, над которыми читателю стоит задуматься. Одной из таких проблем является вопрос о «разнонаправленности векторов развития» искусства и науки (первый абзац на стр. 60).

О направленности искусства там говорится следующее: «Каждое подлинное произведение искусства (явление культуры) в силу своей природы направлено на усложнение существующей картины мира». И далее: «Ведь оно [искусство], как сказано выше, вечно всё усложняет — а усложнение неизбежно связано с дискомфортом».

В связи с этим возникает вопрос: способно ли какое бы то ни было произведение искусства отобразить реальность во всей её полноте? Таких всеобъемлющих произведений, разумеется, не существует. Тем более спорной кажется возможность усложнения искусством «существующей картины мира» или хотя бы какой-то её части. Скорее можно сказать, что автор произведения любого жанра начинает с того, что, вольно или невольно, «картину мира» упрощает. Одним из бесчисленных примеров такого упрощения может служить панно Анри Матисса «Танец». Внимание зрителя привлечено, в первую очередь, к силуэтам обнажённых танцовщиц, детали их лиц и тел не прорисованы, а только намечены. Художник безжалостно удалил все второстепенные детали — с помощью той самой «бритвы Оккама»,  которая, как считает автор статьи, в искусстве «не действует» (стр. 59), — и благодаря этому упрощению гениально решил задачу воплощения динамики танца в живописи — зритель обретает возможность «видеть» движения танцовщиц, он может ощутить даже ритм танца и вообразить звучание музыки.

Панно «Танец» Анри Матисса (1932-1933).
Музей коллекций А. Барнса в Мерионе, Пенсильвания, США

О науке сказано вот что: «Цивилизация (и, соответственно, наука) стремятся к ее [картины мира] упрощению. …Сколь бы ни были сложны и совершенны достижения современной науки, их конечная цель — обретение более внятного, непротиворечивого, полезного знания. В этом и заключается идея прогресса. Его задача — обеспечение людям более комфортного существования. Цель, бесспорно, благородная — и находится в заведомо выигрышной позиции по отношению к искусству».

Следует, вероятно, различать цель прикладной науки (а также техники) и цель фундаментальной науки. Первая, действительно, направлена на максимальное упрощение повседневного бытия человека, в то время как вторая — на познание глубинных тайн материи. Поэтому развитие фундаментальных наук неизбежно приводит к усложнению картины мира. Известно, например, что современные представления о микромире неизмеримо сложнее атомистической теории Демокрита.

Таким образом, можно утверждать, что и искусство, и наука всегда стремятся к одной и той же цели — к познанию мира, и в этом смысле их векторы сонаправлены. Для достижения этой цели искусству приходится упрощать реальную картину мира (находя в ней при этом новый смысл, и, тем самым, пародоксальным образом её, в конечном счёте, «усложняя»). Оба способа познания — и искусство, априори упрощающее картину мира для более полного понимания скрытых в ней смыслов, и наука, усложняющая её прямо и недвусмысленно, — расширяют границы того, что доступно чувствам и разуму человека. Поэтому, прикасаясь к открытиям науки и искусства, люди испытывают не «дискомфорт», а удивительное «шестое чувство» — радость познания.

8 октября 2015