Вечные тексты и их прекрасный перевод …
СОНЕТЫ ШЕКСПИРА В ПЕРЕВОДЕ В. КУЛЛЭ (выдержки из цикла)
Сонеты требуют некоторой преамбулы. Принципиальное отличие от существующих переводов следующее. Ранее все переводы цикла опирались на комментаторскую традицию, восходящую к сэру Эдмонду Мэлоуну (XVIII век). Согласно традиции, сонеты воспринимаются как некий связанный жёсткой логикой цикл, практически любовная драма, в которой действуют всего три персонажа: сам автор, предполагаемый «светловолосый друг» и «тёмная дама». Но ведь первое издание «Сонетов» было пиратским — самые правоверные шекспирологи согласны с тем, что автор к нему отношения не имел — сонеты некто передал издателю Торпу, либо выкрав шкатулку, либо воспользовавшись болезнью автора. В таком случае естественен воспрос (неоднократно поднимавшийся впоследствии) — отчего мы должны воспринимать этот ворох разрозненных листков в качестве единого цикла? К печати они вообще не предназначались. На протяжении многих лет автор мог писать стихи не только своим возлюбленным, но и кому-то ещё — как вообще-то в жизни всякого стихотворца чаще всего и случается.
В процессе перевода я столкнулся с двумя проблемами:
1. Искусственность накопившихся с XVIII века комментариев, смысл которых сводится к тому, чтобы непременно сделать адресатом первых 126 сонетов мужчину («светловолосого друга»), а последующих — загадочную «тёмную леди». Учитывая, что в английском оригинале указаний на пол адресата практически нет (за исключением достаточно редких в сонетах притяжательных местоимений his, her) — уже получается изрядная натяжка. Вплоть до того, что при редактуре значение некоторых, не вписывающихся в толкование слов, объявляется опечаткой и при публикации современных «адаптаций» Шекспира меняется.
2. Некая противоестественная логика в последовательности сонетов. В связи с этим я допустил довольно радикальное предположение. Его исходной точкой послужили финальные сонеты. 154-й является переводом с латыни из Маркиана Схоластика, 153-й — развитием того же сюжета Маркиана, но с вкраплением элементов авторской обработки. Невозможно помыслить, что таков финальный аккорд едва ли не самого знаменитого стихотворного цикла в истории. Куда естественнее предположить, что это — ранние школярские опыты. Предположение поддерживается ещё и тем, что в финале цикла автор необъяснимо молод, а в самых первых сонетах жалуется на приближение старости и упадок сил. Логичный вывод: сонеты попросту были опубликованы в обратной последовательности. Если речь впрямь идёт о выкраденной шкатулке, то самые ранние опыты (вообще автором к печати не предназначавшиеся) лежали в ней, скорей всего, на самом дне. А издатель Торп попросту опубликовал стопку написанного в том порядке, в каком она попала к нему в руки. Тогда естественно рассматривать цикл в обратной последовательности. При этом многие натяжки и искусственные построения комментаторов попростуотпадают. Но со стопроцентной гарантией исходить из верности обратной последовательности тоже некорректно, она могла нарушаться самим автором, сбиваться и путаться.
В процессе перевода я опирался исключительно на словари елизаветинской эпохи, не обращая внимания на построения толкователей.
Виктор Куллэ, Москва-СПб
|
CXLVI.
Poor soul, the centre of my sinful earth, [Spoiled by these] rebel powers that thee array, Why dost thou pine within and suffer dearth, Painting thy outward walls so costly gay? Why so large cost, having so short a lease, Dost thou upon thy fading mansion spend? Shall worms, inheritors of this excess, Eat up thy charge? Is this thy body’s end? Then, soul, live thou upon thy servant’s loss, And let that pine to aggravate thy store; Buy terms divine in selling hours of dross; Within be fed, without be rich no more.
So shall thou feed on Death, that feeds on men, And Death once dead, there’s no more dying then.
|
146.
Душа, ты в грешный прах облачена. Страстей мятежных мародёрский пыл обрёк тебя на голод — вот цена за то, чтобы фасад роскошен был. Срок для жилища, сданного внаём, при непомерной плате — слишком мал. Опомнись, для того ли мы живём, чтоб червь наследующий плоть пожрал? Пусть телу тяжек услуженья гнёт — приумножай сокровища внутри. Миг вечности ценней земных тенёт. Ты Смерти лаком? Заживо умри.
Вкусивший Смерти знает: в свой черёд её самой не станет. Смерть умрёт.
|
|
CXXIII. No! Time, thou shalt not boast that I do change. Thy pyramids built up with newer might To me are nothing novel, nothing strange; They are but dressings of a former sight. Our dates are brief, and therefore we admire What thou dost foist upon us that is old, And rather make them born to our desire Than think that we before have heard them told. Thy registers and thee I both defy, Not wond’ring at the present, nor the past, For thy records, and what we see, doth lie, Made more or less by thy continual haste.
This I do vow and this shall ever be: I will be true despite thy scythe and thee.
|
123. Нет, Время, надо мной не властно ты! В тех обелисках, что наш век воздвиг, нет новой, небывалой красоты — оригинал был более велик. Жизнь коротка — и мы ль повинны в том, что древность очаровывает глаз? За собственное творчество сочтём то, что творилось за века до нас. Я брошу вызов Времени! Раздут иль приуменьшен факт очередной — и хроники, и современность лгут, ибо спешат угнаться за тобой.
Пусть серп страшит — быть честным дам обет. У Времени над правдой власти нет.
|
Читать далее в АБ 27
Виктор Куллэ в Википедии, в Блюзе.
Поделитесь мнением