Зачем России блюз …

(интервью с политологом и музыкантом Майклом Урбаном)

— В русской культуре, насколько я с ней знаком, печатному слову приписывается экстраординарная сила. Есть реальная книга; значит, мы существуем.

— Есть одна полезная вещь в моей книге, это идея аутентичности. Когда я пробовал писать об этом, я видел две стороны. Я называю их аутентичностью самой музыки и аутентичностью внутри музыки. Аутентичность внутри музыки проистекает от силы чувств, выражаемых прямо и свободно. Я говорю то, что у меня на душе прямо сейчас. Это одно измерение блюзовой музыки. Если его нет, это не блюз. Оно может быть нарочитым, может быть реальным, сам артист может не знать, где проходит эта линия. Он должен вложить какую-то часть жизненного опыта в голос, в гитару, как угодно полусознательно, чтобы это присутствовало в звуке. Другая сторона, аутентичность самой музыки, это то, насколько данные звуки действительно являются блюзом. Это образует некий стандарт, которым исполнение может измеряться. Это тоже очень размытая линия. Нов случае России я вижу внимание к обеим из этих сторон аутентичности. Мы должны играть правильно, но правильно также значит спонтанно: “мы сами не очень знаем, что играем и поём; что-то происходит вне простого повторения”.

— … жизнь слишком непредсказуема, неуправляема, чтобы быть в каком-либо
смысле контролируемой, и поэтому полная серьёзность по отношению к ней – большая ошибка. Надо быть ироничным, принимать абсурдизм жизни, если хочешь иметь с ней дело. Такая, какой она предстаёт, это просто неукротимая рациональность с широкой изнанкой несчастья.

— Есть такой термин “поощрение демократии”. Это очень скверная специальность, разлагающая, но сама она определяет себя стремлением к “принесению универсальности в те места, которые ещё её не испытали”. Что такое универсальность? Феминизм. Экология. И обучение юристов. Никому нет дела до того, как люди устроили свою жизнь, что им самим нужно, что они готовы делать. Это просто вмешательство тех взглядов, которые мы считаем важными с подачи Фонда Форда и других финансовых фондов, в их жизнь. Наши ученые занятия шли по этому руслу – до последнего времени, так как в моей научной области произошёл настоящий развал и теперь уже понятно, что на самом деле мы не знаем, что происходит. Нам не нравится Путин, но мы не знаем, от чего он произошел, мы не знаем, что это значит или к чему приведёт. Я говорю сжато, но откровенно, и, думаю, точно. Годами существовал раздутый аппарат, и всё финансирование уходило на исследования общественного мнения, чтобы показать, каким образом демократия приходит в Россию, всякое про Ельцина и демократов, и т.д., и т.п. Но это всё являлось отражением нас самих, придуманных нас самих, без настоящей попытки установить контакт с другим и иметь с ним дело. Теперь у такого подхода нет места для развития, поскольку все проекты провалились. Нет никакой демократизации, которую мы можем установить, все пошло в другую сторону. Мы сами вызвали реакцию против Запада, и мы, конечно, не принимаем за это ни вины, ни чести, а просто чешем головы, говоря: “Что не так с Россией и Путиным?”. Мы даже не задаём вопроса, который должны задать: “Почему всем нравится человек, которого мы терпеть не можем? Почему всем им нравится Путин?” У нас нет ответа. Либо мы скажем, что “мы были неправы с самого начала”, либо, что “русские просто дураки” – а этого мы сказать не можем, так что даже не задаём
вопроса.

Вопрос: Об этом будет больше сказано в следующей книге?

Да. Один из редких моментов в моей жизни, когда я действительно чувствовал гордость, что я американец, был в Петербурге, на ступенях Русского музея, где расположился, во-первых, оркестр саксофонов, 16 саксофонов, и потом оркестр джазовой филармонии, и они играли межвоенный американский биг-бэнд джаз. Народ растаял. Немедленно все стали понимать друг друга, и люди просто начали говорить с нами: “Ох, вы из Америки, это здорово; а вы слышали этот анекдот?..” Сразу все свои, сразу семья.

P.S.
Когда я находился в России впервые, в 1979 году, я сказал: “Эти люди впали в блюз! Почему у них нет блюза?”
А потом оказалось, что он у них есть …

Текст этого умного интервью целиком здесь